Неточные совпадения
Я хотел было
напомнить детскую басню о лгуне; но как я солгал первый, то мораль была мне не к лицу. Однако ж пора было вернуться к деревне. Мы шли с час все прямо, и хотя шли в тени леса, все в белом с ног до головы и легком платье, но было жарко. На обратном пути встретили несколько малайцев,
мужчин и женщин. Вдруг до нас донеслись знакомые голоса. Мы взяли направо в лес, прямо на голоса, и вышли на широкую поляну.
Он живо
напомнил мне сцену из «Фенеллы»: такая же толпа
мужчин и женщин, пестро одетых, да еще, вдобавок, были тут негры, монахи; все это покупает и продает.
Не говоря о том, что политические лучше помещались, лучше питались, подвергались меньшим грубостям, перевод Масловой к политическим улучшил ее положение тем, что прекратились эти преследования
мужчин, и можно было жить без того, чтобы всякую минуту ей не
напоминали о том ее прошедшем, которое она так хотела забыть теперь.
Это крепкий, смуглый, довольно красивый
мужчина лет сорока, по-видимому, гордый и дикий; он мне
напомнил Тома Айртона из «Детей капитана Гранта».]
— Гениальная мысль! — подхватил Фердыщенко. — Барыни, впрочем, исключаются, начинают
мужчины; дело устраивается по жребию, как и тогда! Непременно, непременно! Кто очень не хочет, тот, разумеется, не рассказывает, но ведь надо же быть особенно нелюбезным! Давайте ваши жеребьи, господа, сюда, ко мне, в шляпу, князь будет вынимать. Задача самая простая, самый дурной поступок из всей своей жизни рассказать, — это ужасно легко, господа! Вот вы увидите! Если же кто позабудет, то я тотчас берусь
напомнить!
Это
напомнило мне давнопрошедшие истории с Волковым; и хотя я с некоторой гордостью думал, что был тогда глупеньким дитятей, и теперь понимал, что семилетняя девочка не может быть невестой сорокалетнего
мужчины, но слово «невеста» все-таки неприятно щекотало мое ухо.
Несмотря на свои пятьдесят лет, князь мог еще быть назван, по всей справедливости,
мужчиною замечательной красоты: благообразный с лица и несколько уж плешивый, что, впрочем, к нему очень шло, среднего роста, умеренно полный, с маленькими, красивыми руками, одетый всегда молодо, щеголевато и со вкусом, он имел те приятные манеры, которые
напоминали несколько манеры ветреных, но милых маркизов.
— Решительным благодеянием, если бы только ревизующий нашу губернию граф Эдлерс… — хотел было Крапчик прямо приступить к изветам на сенатора и губернатора; но в это время вошел новый гость,
мужчина лет сорока пяти, в завитом парике, в черном атласном с красными крапинками галстуке, в синем, с бронзовыми пуговицами, фраке, в белых из нитяного сукна брюках со штрипками и в щеголеватых лаковых сапожках. По своей гордой и приподнятой физиономии он
напоминал несколько англичанина.
Прыгая через грязь, спешно бежали в разные стороны
мужчины и женщины, полы чуек [Чуйка — долгий, суконный кафтан халатного покроя, армяк или шуба без висячего ворота, с халатным, косым воротником, иногда с чёрными снурами и кистями — Ред.] и юбки развевались, как паруса, и люди
напоминали опрокинутые ветром лодки на сердитых волнах озера.
Один из них был благообразный, но с нерусскою физиономией, лет 35
мужчина; он, как видно, умел носить платье: везде, где следует, оно было на нем застегнуто, оправлено и вычищено до последней степени, и вообще правильностью своей фигуры он
напоминал даже несколько модную картинку.
В самом деле доктор
напоминал ей несколько придворного лакея, но, впрочем, она любила в
мужчинах подобную красоту.
Все разбрелись куда попало, и на месте остались только Кирилин, Ачмианов и Никодим Александрыч. Кербалай принес стулья, разостлал на земле ковер и поставил несколько бутылок вина. Пристав Кирилин, высокий, видный
мужчина, во всякую погоду носивший сверх кителя шинель, своею горделивою осанкою, важной походкой и густым, несколько хриплым голосом
напоминал провинциальных полицеймейстеров из молодых. Выражение у него было грустное и сонное, как будто его только что разбудили против его желания.
Всякий пузастый
мужчина напоминал ему туза.
Ольга Ивановна всегда звала мужа, как всех знакомых
мужчин, не по имени, а по фамилии; его имя Осип не нравилось ей, потому что
напоминало гоголевского Осипа и каламбур: «Осип охрип, а Архип осип». Теперь же она вскрикнула...
Входя в столовую, она просто и дружески протянула мне руку и улыбалась мне так же приветливо, как и Ивану Иванычу, — это понравилось мне; но она, разговаривая, двигала пальцами, часто и резко откидывалась на спинку стула и говорила быстро, и эта неровность в речах и движениях раздражала меня и
напоминала мне ее родину — Одессу, где общество
мужчин и женщин когда-то утомляло меня своим дурным тоном.
Многим, конечно, случалось встречать в некоторых домах гувернанток, по-своему неглупых, очень бойких и чрезвычайно самолюбивых, которые любят говорить, спорить, острить; ездят всегда в маскарады, ловко интригуют и вообще с
мужчинами обращаются чрезвычайно свободно и сверх того имеют три резкие признака: не совсем приятную наружность, достаточное число лет и необыкновенное желание составить себе партию; та быстрота и та энергия, с которою они стремятся завоевать сердце избранного героя,
напоминает полет орла, стремящегося на добычу, но, увы! эта энергия, кроме редких случаев, почти всегда истрачивается бесполезно.
Георгий Дмитриевич. Да? И ничтожество еще тем соблазнительно для женщины, Алеша, что с ним нет греха. Разве он человек? разве он
мужчина? Так, подползло что-то в темноте, и… Потом его можно выгнать, потом все можно забыть… искренно забыть, как умеют забывать женщины, забыть даже до возмущения, если кто-нибудь осмелится
напомнить. Как? Я? — с ним? Правда, иногда от ничтожеств родятся дети… У нас нет коньяку? — это вода, а не вино. Дай мне коньяку, скорее!
Ему шел в это время тридцать восьмой год, лета цветущие для
мужчины, но на его прекрасное лицо, с необъяснимо приятными чертами, соединяющими в себе выражения кротости и остроумия, государственные и военные заботы уже наложили печать некоторой усталости, хотя оно по-прежнему было соразмерной полноты и в профиль
напоминало лицо его великой бабки — императрицы Екатерины II.
Эта рослая, дородная красавица с душою младенца, с силою
мужчины, с грудью, которая должна бы вскормить богатыря, теперь
напоминала невиннейшую пансионерку, которая, вознаграждая себя за год стеснения, тешится однодневной свободой отпуска.